КРАСНАЯ ПЛЕСЕНЬ

Возвращаясь на корабль, мы встретили двух худосочых девок из Польши. Узнав,
что мы музыканты из СНГ, девки решили, что мы есть группа "Ласковый Май" и
чуть было нам не отдались, но мы спешили, и поэтому им повезло. По
возвращении из Турции нас встречала толпа обезумевших фанаток, которые
размахивали цветочками и требовали Пашу спеть песню "Моя последняя любовь"
из пятого альбома. Тут же стояла толпа не менее безумных фанатов. Они
горланили наркоманские хиты пятого альбома и просили Пашу спеть "Я не нарик
и не хрон..". Поняв, что спокойно до бара нам уже не добраться, Замотаев
произнес трогательную речь, из которой следовало, что через час в Культцентре
состоится концерт Красной Плесени, и что билеты еще продаются. Фанаты
повелись на эту пулю и унеслись к кассам Культцентра, разнося по пути
мусорные урны и случайных прохожих. Встречающие девки были умней и не
повелись на эту пулю, поэтому мы нагрузили их торбами с пивом и прочей
турецкой #ерней, и те с радостью донесли все это до презентационного зала,
получив за то наши автографы и небольшой устный рассказ о творческих планах
группы. Пыхнув по косяку, мы раздобрели до такой степени, что пригласили их
всех на презентацию. Но они целый вечер стояли под дверями бара и распевали
лирические хиты, так как места внутри им не хватило. Позвонив на студию WEST,
мы узнали к своей величайшей радости, что за полторы недели с момента выхода
пятый альбом разошелся тиражом два миллиона семьсот двадцать семь кассет,
став платиновым и тем самым войдя в историческую веху отечественного
шоу-бизнеса. Вполне вероятно, что общий пиратский тираж альбома превосходил
десятки миллионов. Во всяком случае я видел вырезки из российских газет с
хит-парадами за 94 год, где Плесень стояла рядом или выше «Агаты Кристи» и
«На-На» в период их наивысшей популярности. (Факухин) Презентация началась
с тостов, посвященных продолжению сериала "Богатые тоже плачут", потом пили
за "Селекцию конопляных угодий" и лишь к полуночи кто-то вспомнил, что мы
презентируем пятый альбом и все выпили за наше творчество, короче говоря, за
меня. Марчурляк тоже хотел поднять бокал, посвященный своему единственному
стиху в этом альбоме, но не смог устоять на ногах и завалился на своих пьяных
толстых подруг. Не приходя в сознание, он обрыгал одну из них, и она,
разочарованная в нем, со слезами выволокла его на улицу и закинула в
ближайшие кусты. К этому времени вся тусовка была в угаре, кто-то ползал по
полу и ловил тараканов. Гоня по кличке Сексуальный маньяк выбирал себе
новую жертву и втихаря затачивал писало, злобно озираясь по сторонам.
Жертвами были жирные мухи, они очень любят тусоваться в этом баре, но в
этот вечер ихней тусовке настал кабздец. Гоня-маньяк методично отлавливал
одну за другой, зверски отрезая крылышки и лапки несчастным жертвам.
Непонятно откуда взявшиеся цыгане ходили по бару и горланили песни про
какого-то печального Романэ, при этом они втихаря тащили со столов съестное
и чем запивать.
Пока цыгане распевали свои хиты вековой давности, мы вышли на свежий
воздух долбануть по косяку. У порога на нас накинулись фанатки (им явно чего-то
хотелось). К ихней радости мы пригласили всех в бар, где они без лишних
разговоров сразу нам отдались. Пришлось их оттрахать в антисанитарных
условиях за занавеской.
Все было клево, пока в зал не ворвался взъерошенный Марчурляк. Он крикнул,
истерически размахивая пипитером*:
- На меня насрали!
- Клево, клево, - заорал Замотаев.
- Поэта обосрали, - прокричал маньяк Гоня, злобно размахивая заточенным
перочинным ножиком с открывашкой. - Серый, кто на тебя насрал? - спросил
бас-гитарист группы "Армагедон" по кличке "Кот", еле сдерживая себя от смеха.
И толпа ринулась на выход. Мончурляк бежал, бежал впереди всех, указывая в
темноте дорогу и махая пипитером*. *Вообще речь идет о пюпитре (подставке
для нот), но я решил оставить слово как есть для потомков и всех ценителей
русского языка, тем более, что основа иностранная, и еще не известно как
правильнее, а по кайфу - точно «пипитер». (Факухин) По пути к конечной точке,
кто-то по-пьяни падал и терялся, кому-то просто становилось впадлу бежать, и
он тоже терялся, кто-то захотел отлить и опять-таки потерялся. Фанатки
потерялись еще в самом начале пробега, так как не успели подмыться. Маньяк
Гоня от страха вообще обосрался и ломанул в противоположную сторону, теряя
по пути свои перочинные ножики вместе с открывашками и проклиная все на
свете и эту презентацию. В конечном итоге до места разборок добежали Яцына
Павел, Замотаев и Мончервяк, ой простите Мончурляк. Подбежав к дереву, он
заорал истерическим фальцетом: - Вот, вот они", - и указал пальцем вверх на
крону столетнего платана. - Не понял, - насторожился Замотаев, доставая из-за
пазухи старый дедовый обрез и озираясь по сторонам.
- Они что, с платана на тебя насрали? - уточнил обстановку Павел. - Да, да с
платана, и они еще там, я их чувствую, - прошипел Мончерляк, делая безумные
гримасы. От мысли, что в любую секунду чужие могут насрать еще, но уже на нас,
ситуация накалилась и тут же вышла из-под контроля. Замотаев сразу же стал
нервно стрелять в кроны деревьев и выкрикивать пьяные нацистские
ругательства. В следующее мгновенье сверху начали падать злодеи, Мончерляк
добивал их ногами и методично задушивал. Злодеями оказались вороны.
- Я вам покажу, как срать на гения, - кричал Мончерляк, одержимый манией
величия. Он тут же принялся пинать их шлепанцами и кричать "Я футболист
Дасаев", забивая голы и пинальти* в вымышленные ворота. *От слова «пинать».
(Факухин)

А Замотаев, так и не поняв, что вороны и есть враги, продолжал палить по
веткам дерева, ожидая того момента, когда же оттуда посыплются злые дядьки
и тетьки с голыми жопами. Паше вся эта #ерня порядком стала надоедать, и он
решил пойти отлить. Но тут неожиданно появилось три ОМОНовца, они
обезоружили Замотаева и пытались надеть на него и на Яцыну наручники, но
узнав что мы из Красной плесени, нас отпустили и даже вернули обрез, но уже
без патронов. На прощание дав наказ сочинять побольше прикольных песен,
ОМОНовцы почти было уже ушли, как из темноты деревьев выбежал Мончерляк
с воронами в зубах.
- А этот псих с вами? - спросили стражи порядка.
- Нет, впервые видим, - сказал Павел, предчувствуя назревающий прикол.
- Но мы знаем точно, что он ненавидит Красную плесень, - добавил Замотаев.
Мончерляка моментально скрутили и запихали в подъехавший тут же бобик.
Когда все стали кричать, что пошутили, было поздно - машина уже скрылась за
поворотом. Мы вернулись в бар, забрали девок и пошли трахаться на студию.
На утро, когда Яцына заснул в объятиях двух сисястых подруг, а Замотаев
отмахивался от ненасытной рыжей девки, убеждая ее, что пять палок за два часа
это выше крыши, в дверях со стонами появился Мончурляк. Его репа была в
синяках, а на ногах остался один шлепанец.
- Тебя, что пытали? - спросила рыжая подруга, почесывая свой не менее рыжий
треугольник.
- Нет, это я подскользнулся, - заплакал герой.
- Какой ты клевый и возбуждающий, - зашептала девка. накидываясь на
Мончурляка и грубо его насилуя в извращенных формах. Ихнее совокупление
сопровождалось актами мозахизма* и крайне омерзительных извращений и
маразмов. Увидя всю эту гадость, я выгнал этих ублюдков на улицу, где они и
продолжили свои гнустности в кустах можжевельника. *Австрийский граф
Риттер Лепольд фон Захер-Мазох все равно был человек нехороший, и мне не
обидно за извращенное написание его увлечения. Научный редактор (Факухин)

На главную